А жизнь идет... - Страница 126

126

— За это я вам очень благодарен, — сказал Август. — Итак, значит, нас двое.

Фру покачала головой:

— Ты ни в коем случае не должен грести, На-все-руки!

Аптекарь засмеялся:

— Вы пользуетесь чрезвычайным расположением моей жены, Август. Уж не знаю, чему это приписать.

— Мне кажется, я всё-таки предпочту грести, — сказал Август, — вместо того чтобы идти в Северную деревню и разыскивать там людей.

— Ты сможешь съездить в Северную деревню!

Фру встала и пошла звонить по телефону, словно старик был под её опекой. Вернувшись, она сообщила:

— Гордон кланяется и просит передать, что автомобиль стоит в гараже.

— Да, но... я, право, не знаю.

— Таково приказание, — сказала она.

Август в автомобиле в Северной деревне. Пусть поглядят на него и тут. Правда, это не его автомобиль, но предположим, что он владеет им вместе с консулом. Впрочем, он купит себе автомобиль, у него будет свой автомобиль.

Он гордо проехал мимо сирот Солмунда и не зашёл к ним. Перед домом Беньямина он прогудел три раза, вышел, зажёг сигару и стал прогуливаться. Показался Беньямин, он добродушно жевал что-то, может быть, он встал из-за стола. Он хотел было протянуть руку и поблагодарить за прошлое, но раздумал.

Беньямин был, как и прежде, добродушен и доверчив.

— Ишь, какие гости приехали! — поздоровался он. — Давно работали мы с вами на дороге, многое случилась с тех пор!

Август ничего не имел против него, он отлично переносил его, даже интересовался им.

— Так вот оно, твоё логово! — сказал он, окинув взглядом дом.

— Как? — спросил Беньямин.

— У вас в горнице только одно окно? — спросил Август.

— Да, кажется, только одно, — отвечал Беньямин и посмотрел, так ли.

— Значит, вы не видали изб из чистого стекла.

— Нет. А бывают такие избы?

— Я жил в такой, со всем своим имуществом. В ней было светло, как у бога на небе, — можешь себе представить. Уж одно то, что когда ты мылся по воскресеньям, то становился таким белым, что делался невидимым.

— В такой бы мне не хотелось жить, — сказал Беньямин, довольствуясь тем, что у него было. — Мы обходимся одним окном. Да, что, бишь, я хотел сказать?

Вероятно, он собирался заговорить о смерти Корнелии, и Август поспешил перебить его:

— А что товарищ твой дома?

— Как будто бы дома, насколько я знаю.

— В таком случае приходи с ним завтра, чтобы переправить в лодке наших гостей на птичьи скалы.

Длинный ряд вопросов о том, к кому придут гости, сколько их будет, кто приглашён, кому принадлежат птичьи скалы, хотя были только одни скалы, и всем было известно, что они — консула.

Август пояснил:

— От тридцати до сорока человек, среди них лорд из Англии. Вы придёте?

— Понадобится большая лодка.

— Да, самая большая из рыбацких лодок. Значит, я могу надеяться на вас?

— Раз уж мы обещаем, — как же может быть иначе?

— Итак, значит, вы придёте рано утром и вымоете хорошенько самую большую лодку. Мы предполагаем выехать в четыре часа. Понял?

Беньямин, улыбаясь и ничуть не удивлённый:

— Так чего же тут не понять?

— Возьмёте с собой еду, а на птичьих скалах вы получите еду от нас.

— Да, да, да, много всего случилось. Корнелия в сырой земле, и всё такое...

— Да, — с отсутствующим видом отвечал Август.

— Вы не проводили её на кладбище.

— Я? Нет.

— Я дал ей подарок с собой в могилу — сердечко, чтобы надеть на шею. Мне было всё равно, и для неё мне было не жалко.

Под конец Август, весь поглощённый делами мира сего, сказал:

— Смотри, не забудь придти за овцами в Михайлов день. Вечером прибежал Иёрн Матильдесен с жалобой, что кто-то стреляет в горах и пугает овец.

Август успокаивал его:

— Останется потерпеть только до Михайлова дня, до субботы, когда люди придут и разберут своих овец.

— Да, но с ними никак не справишься. И есть им больше нечего: утром сегодня выпал снег. А если к тому же стреляют и пугают их, — они разбегаются; сегодня так и припустили прямо через гору, в сторону Швеции.

— Тут уж ничего не поделаешь!

Но Август всё же обещался придти на другой день и расследовать, в чём дело.

— Кто же это стреляет? — злобно спросил Иёрн.

— Знатный лорд из Англии.

— А не может ли он подождать стрелять эти дни?

— Мы с тобой могли бы подождать, — сказал Август. — Но ты, вероятно, не знаешь, что представляют собой такие господа. Они самые важные после короля Англии, который, в свою очередь, самый важный после папы. А выше уже бог.

— А что, если бы вы поговорили с ним и попросили его?

Август не захотел продолжать разговор.

В четверг утром он опять отвёз лорда к хижине. Но утро было плохое: низкое небо, мелкий дождик, — «утро дрянь», сказал лорд. Гендрик и собака сидели сзади и были не в духе, не потому, что шёл мелкий дождь, а потому, что их господин лорд был не в настроении. Это заражало. Лорд не хотел охотиться сегодня, а только поймать тех двух куропаток, которые улетели вчера к западу, и затем сразу вернуться домой. Ему нужно было также «ответить на проклятое писание», а потом он собирался на птичьи скалы.

Август приехал обратно в усадьбу. Консул спросил его, удалось ли ему наладить прогулку.

— Да, всё в порядке.

— Пожалуй, погода будет плохая?

— Нет, для осени отличная погода.

— Это хорошо, На-все-руки! — улыбаясь, сказал консул. — Садитесь, если вам надо в город.

Август поехал до сегельфосской лавки, сделал кое-какие закупки, — взял табаку, кофе и угощенья своим пастухам; навестил парней, которые чистили и приводили в порядок рыбацкую лодку, и отправился в горы. Он стал подниматься сразу за церковью и тем сократил себе путь.

126